момента я вас не видела. Ваш капитанский аккаунт восстановлен, приветствую на борту и с гордостью передаю командные полномочия!
— Спасибо, Катерина. Проверь статус капсулы У-четыре-восемь-триста сорок два.
— Эта капсула пуста... Простите, обновление информации. В капсуле ваша дочь, Катя. Медпоказатели — оранжевый.
— Мать? Серьёзно? — удивился я.
— Заткнись, — бросила мне бывшая.
Кажется, ренессанс нашим отношениям не грозит. Впрочем, я всё равно их не помню.
— Принято, Катерина. Оставь нас пока.
— Отключаю микрофон и камеру. Если буду нужна, позовите по имени.
— Эта зараза врёт, как дышит, — прокомментировал я.
— Не мне, — коротко сказала Катенька.
— Если ты Мать, то эта искинка, значит, твоя дочь. Сводная сестра нашей Кати, которую ты пристрелила тут, в этой самой каюте.
— Это была глупая случайность, — поморщилась Катенька. — Она с чего-то решила, что я собираюсь тебя убить. Кто бы мог подумать, что ты ей настолько дорог, чтобы похерить все наши планы.
— А ты не собиралась?
— Вот ещё глупости. Лежал бы в своей капсуле дальше, мне плевать.
— Это, по-твоему, не убийство?
— С какого перепугу? Тебе там было хорошо. Всё что ты любишь: бесконечный, никому не нужный полёт, говорящий кот, тупая, но милая и послушная дочь, так и не осознавшая, что ты все эти годы просто ездил на ней верхом, как на лошади. Что ты так на меня смотришь? Скажи ещё, что это не так!
— Так вот что ты ей втирала в письмах, — покивал я понимающе, — точнее, даже не ты, а твой искин...
— Какая разница, кто их писал технически? Это чистая правда. Ты не отдал ребёнка не потому, что за год проникся отцовскими чувствами, а потому, что понял, что у тебя образовался сильный и при том полностью управляемый астрог, который позволит тебе стать из средненького «капсюля» выдающимся чемпионом. Разве не за её счёт ты стал самым результативным «соло» за всю историю Дальней Разведки? Не удивительно, что ты изо всех сил привязывал к себе ребёнка путами эмоциональной созависимости и не спешил научить самостоятельным траверсам! Без неё ты был бы ничтожеством!
Я не помню. Может ли быть, что тот я и правда был такой скотиной? Может, наверное. Но те куски воспоминаний, что мне достались, говорят о том, что Роджер Матвеев, капсюль с «Котера», дочь свою любил. Использовал, да, но любил. Одно другому не мешает.
— Я учил её траверсам.
— Учил? Да просто вид делал!
— Тогда почему она не стала астрогом за два года с тобой?
— Ты слишком сильно её подавил своим удушающим отцовским влиянием. Она уже почти от него избавилась, но этот дурацкий рецидив... Ладно, к чёрту, мы это сто раз обсуждали. Учти, я не хотела её убить, просто так вышло.
— Тебе же был нужен личный астрог, на случай если я сломаюсь. И кто тут собирался поездить верхом на дочери?
— Это другое, тебе не понять. Со мной у неё было будущее, а с тобой что? Бесконечное блуждание в Дальнем Космосе и находки, которые некому осваивать?
— Кстати о находках, — вспомнил я. — Кому ты слила инфу про вторую Цереру?
— Тому, кто не сдаст её космикам в обмен на славу и деньги, как ты. Кому не плевать, что из-за этого Человечество распадётся!
— То есть отдала планетянам, которые и дальше будут держать космиков на поводке своей монополии?
— Ты так говоришь, как будто это что-то плохое! Да вас не держать надо, а...
— Что?
— Ничего. Неважно. Мне ещё два года назад осточертели эти споры. Как было хорошо, когда ты в капсуле! Тихо...
— И что стало со второй Церерой?
— Ничего. Я обменяла эту тайну на «Форсети». Вторую не будут трогать, им хватает первой, главное, чтобы о ней не знали космики. Система «Форсети» останется закрытой, нас это устраивает.
— Да кого вас-то?
— Ты что, забыл? — поразилась Катенька.
— Твоя электронная дочка вытряхнула меня из капсулы, нажав кнопку экстренного выхода шваброй. Это, знаешь ли, не полезно для памяти.
— Вот как... — задумалась она. — Нет, не может быть. Ты бы умер от капсул-шока. Твоя личность полностью слилась с симуляцией за два года, без неё ты недееспособен.
— Я унёс часть её с собой, если верить Коту.
— Ах, Коту... Ну да, ну да... Хитрый маленький засранец! Мой дипломный проект, ты знал?
— Кажется, нет. Не помню.
— Я заложила в него больше, чем стоило, но я была молода, мне хотелось признания.
— Получила?
— Да, всех впечатлило, какую интересную модель мне удалось развернуть на таком слабом «железе». Если бы не это, меня бы не взяли в тот проект.
— Какой?
— «Форсети». Её ИИ-кластер. Да, я была ключевым разработчиком, но если ты ещё раз скажешь, что я виновата в случившемся...
— Как скажешь, — пожал я плечами.
Спорить было очевидно бессмысленно.
— Катерина! — позвала моя бывшая.
— Слушаю вас, Мать!
— Разбуди меня, когда будет связь с «Форсети», нам недосуг сидеть в карантине. А сейчас отключись и дай мне поспать.
— Будет сделано, Мать!
— Что у тебя за бзик называть дочерей своим именем? — спросил я, вставая.
— Прекрати. Я не жалею, что отдала её тебе, так было нужно. С ребёнком на руках я не добилась бы того, чего добилась. Но я её вернула и почти сумела всё исправить, но…
— Опять я виноват?
— А кто ещё?
— Ну, разумеется. Ладно, отдыхай, потом доругаемся.
— Погоди. А почему этот робот трёт эту стену?
— Догадайся, твою Мать, ты же умная.
«Как у нашего кота
мать немыслимо крута.
Только жаль, что эта мать
нас не хочет понимать…»
— выводили мелодию щётки уборщика.
***
— Мама на тебя злится? — спросила меня в коридоре тринадцатилетняя Катя.
— Есть такое, — согласился я. — Но на себя, кажется, больше.
— Почему?
— Наверное, потому что у неё не вышло задуманное, она сдалась, а я её спас.
— Тогда она должна сказать тебе «спасибо», а не злиться, разве нет?
— Увы, всё устроено сложнее. Ты выспалась?
— Да. Ты почему ушёл, не попрощавшись?
— Ты так сладко сопела, не хотел будить. Кроме того, как я могу уйти, если ты во мне?
— А, ну да, точно.
